When it's good - compliment. When it's bad - close your eyes. (с) Taguchi
Написано в подарок для Айса Малкавиан, но надеюсь, понравится и вам))
И, это... считайте, что этот текст писал себя сам. Потому что я вообще не поняла, что хотела этим сказать)) За идею винить Коки)
Приятного чтения! Тапки и пинки принимаются.
Название: Пьяная вишня
Автор: Дила
Бета: авторская вычитка
Фэндом: JE
Жанр: RPS, дальше понятия не имею.
Пэйринг, персонажи: ПиКаме, Коки
Размер: мини, закончен
Рейтинг: мягкая R
Дисклеймер: ой, все не мое-не мое!
Размещение: нельзя!!!
читать дальшеТелефон жалобно вибрировал, подпрыгивая на матовой поверхности чайного столика и угрожая с минуты на минуты свалиться вниз. Кроме того, гудящая фиговина мешала спать и Коки ничего не оставалось, как сползти с уютной кровати взять трубку.
- Ну, естественно! – фыркнул Танака, расплываясь в самодовольной улыбке. Только один человек мог позвонить ему в час ночи. – Каме, тебе чего не спиться? – не переставая улыбаться, спросил Коки, предварительно нажав на кнопку приема.
- Коооки! А я хочу сказать, что оооочень тебя люблю, - проникновенно сообщил голос Казуи в трубке.
Телефон все же упал, а его онемевший и обездвиженный хозяин глупо таращился в полумрак перед собой, силясь воспринять услышанное.
- Да ну на хуй! – в конце-концов громко произнес Коки и быстро поднял трубку. – Эй, Каме?
- Дааа! – пропел Казуя. – Ты что, упал от счастья?
- А ты что, пьян?
- Фу, грубиян. Мы тут выпили… немного. Но это твоя вина! Это ты притащил мне вино. Мое лю-би-мое! Я уже сказал, что люблю тебя?
Коки вздохнул. Ну, конечно. Пьяный Каме. Пьяный жестокий Каме. Да-да, эта тема закрыта раз и навсегда, ему все объяснили еще черт знает сколько лет назад и он даже все понял, но… Жестокий Каме.
- А раз любишь, чего пьешь не со мной?
Не сдержался все-таки. Плеснул обидой. Да и… поехать к нему, что ли? Поехать и хоть напиться вместе с ним. А там, как знать?..
- Нууу! – Казуя хихикнул. – Спектакль меня вымотал, завтра выходной, а тут Пи… и вино! Как мы могли не напиться?
Коки почувствовал, как на него наваливается усталость. Пи. Значит, надо отправляться досыпать, потому что ПиКаме – это какая-то особо забористая трава и можно запросто двинуться, если пытаться в них вникать. Интересно, сами-то они это понимают?..
- Дай ему трубку, - попросил Танака.
- Даааю! - и следом, чуть приглушенно. – Акиииира! Иди, тебя Коки хочет!
Танака усмехнулся. Вот уж кого он точно не хотел, так это Ямашиту.
- Ты хоть слышишь, что ты несешь? – откликнулся Пи, очевидно подходя к Каме. – Как Коки может меня хотеть?
- Ну, я же хочу…
Фраза упала в пустоту и повисла в пространстве туго натянутой струной. Коки замер, чувствуя, как обреченно сжимается сердце.
«Давай же, Пи! Отшутись! Скажи, что тебя все хотят или хоть «кон-кон» свой идиотский! Не молчи только!»
Но спустя несколько десятков вдохов и выдохов в ухо Коки летят лишь равнодушные гудки отбоя.
Пять часов до этого.
- Убей меня! – проныл Каме, вваливаясь в свою гримерку.
Ямапи смерил измотанного друга взглядом и бросил ему бутылку с водой.
- Судя по твоему виду – сам умрешь.
Бутылку Каменаши поймал, сделал несколько жадных глотков и усмехнулся.
- Ты такой добрый, Акира-кун. Но спасибо, я правда пить хотел.
- Кон-кон, - вяло щелкнул пальцами Томохиса и отошел к окну, давая Казуе возможность спокойно переодеваться и снимать макияж. На улице творилось черти что, и, хотя ураган уже миновал, погода по-прежнему оставляла желать лучшего.
Каме максимально быстро приводил себя в порядок, периодически поглядывая на напряженную спину Ямапи.
- Довезешь меня до дома или у тебя планы? – нарушил он молчание, когда душ был принят, а волосы – высушены.
Пи, наконец, соизволил обернуться. Помолчал, очевидно, вникая в вопрос, и поспешно кивнул.
- Конечно, Каме. Ничего, кстати, что я вообще к тебе притащился, да еще без предупреждения?
- О, это страшный грех! – Казуя снова расплылся в усмешке, сгребая с гримировочного столика свои вещи. – Особенно если учесть, что у меня не гримерка, а проходной двор…
- Хорошо тогда, - кивнул Томо и, после паузы добавил: - а я ушел из «Ньюс».
Казуя на мгновенье оставил свое занятие, замерев с пачкой сигарет в руках, а потом вернулся к нему, кинув коробочку в сумку и потянувшись к узкому картонному пакету, которого он раньше здесь совершенно точно не видел. На пакете почерком Коки было нацарапано несколько слов.
- Вот как... Значит, у нас стало одним сольником больше, - пытаясь разобрать невнятные каракули, рассеяно проговорил Казуя.
Томо слегка улыбнулся.
- И все? На уход Джина ты отреагировал по-другому, - осторожно заметил он, вспоминая яростно горящий взгляд и хриплое «да как он вообще мог?!».
- Ммм… - Каме, наконец, бросил свои бесплодные попытки, пообещав себе оплатить Коки пару уроков каллиграфии и заглянул в пакет. – А ты и не Джин. И я не в твоей группе.
Казуя достал из упаковки темно-зеленую бутылку и широко улыбнулся.
- А давай напьемся, Акира-кун? А?..
Два часа спустя.
Друзья сидели прямо на полу, на который Каме набросал несколько подушек. В телевизоре, у которого они отключили звук, мелькали картинки клипов – канал явно был музыкальным. И больше никакого освещения – весь день под прожекторами и глаза Казуи к вечеру начинали болеть от любого яркого света.
В бокалах – вино, и комната пропахла терпкой вишней. Пьяной, как они сами.
Сладко.
Слишком сладко на вкус Томохисы, но в голове – приятный туман и можно ни о чем не беспокоиться. С Каме всегда так: почти со смыслом, но без. Бред? Возможно. Но он так чувствует.
Они почти ни о чем не говорят: редкие фразы вроде «передай, пожалуйста, сыр» и «давай бокал, я налью еще» вряд ли сойдут за нормальную беседу, но Томо понимает, что он уже получил то, зачем приходил к Казуе: его приняли и поняли. И теперь он думает, что гораздо более уверен в себе, чем раньше.
Каме не думает ни о чем.
Томохиса слишком красив – и всегда был красив, сколько он его помнит – поэтому он просто любуется. Благородными чертами лица, гладкой кожей, шелком длинных волос. Ему хочется их коснуться, потому что… потому что хочется. Потому что Пи – красивый.
Ему немного жаль, что прошло их детство, в котором они могли сидеть, прижавшись друг к другу, и слушать, как гремят за окном раскаты грома, а проснувшись утром, шлепать босыми ногами по лужам. Ему немного жаль дней, когда они таскали еду друг у друга из тарелок и ночей, когда они спали на одном футоне. И одной ночи Каме жаль особенно. Он проснулся тогда и, увидев перед собой спящее лицо Пи с чуть приоткрытыми губами, не удержался и поцеловал. Тогда он очень боялся его разбудить, а потом всю жизнь жалел, что тот не проснулся…
…Время то ускорятся, то замедляет свой бег и они то далеко, то совсем рядом друг к другу. Они больше давно не дети, у них за плечами вспышки взлетов и тьма отчаянья; хорошее и плохое; забытое и незабвенное. Только иногда им так хочется позвать друг друга – и снова вернуть свое потерянное детство, но детство давно ушло, и слова тают на губах сладкой карамельной крошкой.
Когда часы отмеряют один час по полуночи, Каме ставит свой бокал и тянется за телефоном.
- Коооки! А я хочу сказать, что оооочень тебя люблю, - говорит он в трубку и Томохиса удивленно приподнимает бровь.
Казуя встает и отходит на пару шагов от столика.
- Дааа! Ты что, упал от счастья? – смеясь, спрашивает он и Ямапи фыркает: Каме явно пьян. Собственно, сам он пьян не меньше…
- Фу, грубиян. Мы тут выпили… немного. Но это твоя вина! Это ты притащил мне вино. Мое лю-би-мое! Я уже сказал, что люблю тебя?
- Каме, прекрати! – шепчет Ямапи. Некоторые вещи не нужно произносить никогда, но Казуя отмахивается от него и болтает дальше про спектакль и его самого, а потом протягивает трубку:
– Акиииира! Иди, тебя Коки хочет!
- Ты хоть слышишь, что ты несешь? – Томохиса качает головой, но на губах против воли расплывается улыбка. Он подходит к Каме и тянет руку за телефоном. – Как Коки может меня хотеть?
- Ну, я же хочу…
Ямапи замирает как раз в момент, когда его пальцы сжимаются на пластиковом корпусе, который Каме так и не отпускает, и они смотрят друг другу в глаза.
Некоторые моменты невозможно пережить спокойно и Томохиса чувствует, как ускоряется его пульс и слегка кружится голова.
Каме улыбается и его губы перемазаны вином, а глаза сияют так, словно в нем вдруг зажглась парочка сверхновых. Когда он медленно облизывает губы, Томохиса судорожно сглатывает и непроизвольно сжимает ладонь. Включается громкая связь, и гудки отбоя несутся в полумрак комнаты, пропитанной пьяной вишней…
Футболки отправляются под стол: Каме запихивает их туда с таким усердием, словно боится, что они выскочат обратно, а Томохиса наблюдает за его действиями с одобрением. Ему вообще все нравится: горячие руки, утянувшие его на пол; жадные прикосновения и то, как воздух ласкает обнаженную кожу.
Казуя ласкает тоже. Пробирается пальцами сквозь пряди его волос и что-то довольно бормочет, прижимаясь к ним щекой. Его губы касаются щек, скул, лба, мочек ушей, шеи, обходя вниманием только губы Томо.
- Поцелуй! – требует Пи, и подвигает сидящего на нем Казую ближе: так, чтобы их кожа соприкасалась.
- А чем, по-твоему, я занимаюсь? – хрипло смеется Каме, сцепляя пальцы в замок на затылке Томохисы.
Этот ответ вовсе не ответ, а вопрос и Пи раздраженно рычит, целуя сам.
Жарко. И сладко. Чертово вино, чертов Каме – сколько народа решили сменить ориентацию или просто сходили с ума от желания при виде этих губ?! Пи не знает. Сам он давно уже все понял. Еще с той ночи давно ушедшего детства, когда впервые почувствовал их вкус…
Казуя не умеет жить наполовину – ему надо все успеть, все сделать, всех ослепить. Разбить себе башку в процессе, но достигнуть цели – и пусть те, кто рядом, подождут. А Томохиса не хотел ждать, он хотел, чтобы ждали его. А искать компромисс – слишком сложно, да и времени нет.
А теперь – губы, стоны, гибкое тело под руками и уже никак не остановиться. Ни один из них не привык поворачивать назад…
- Потерпи, - шепчет Томо в вишневые приоткрытые губы и делает первый толчок.
- Томо… Томо, Томо…
Сладкая карамельная крошка ссыпается в хмельной полумрак, как будто ему и без того недостаточно сладко. Он остро чувствует присутствие своего Акиры – в своем теле, в свое душе, так, как не чувствовал никогда прежде. И даже опьянение не стирает остроты этого чувства.
Они цепляются друг за друга – пытаясь стать еще ближе, срастись друг с другом, как срастаются растущие слишком близко стволы сакуры. Но ближе уже некуда, и они вздрагивают, выгибаясь и хрипя, и, кажется, падают куда-то на ковер из спелых вишневых ягод…
- А знаешь, я нашел здесь твое любимое вино, - говорит Ямашита в трубку, едва на том конце провода раздается сонное «Алло?».
- Ммм… - вот и все что ему отвечают, но Пи не сдается.
- И я его вылил.
После паузы, голос становится куда более осмысленным .
- Ты нашел в Америке мое любимое вино и… вылил его? – возмущенно спрашивает Казуя и Пи почти видит, как он садится на кровати.
- Точно.
- Зачем?
Пи молчит, улыбаясь солнцу за поцарапанным стеклом своего пикапа.
- Оно кислое.
Казуя удивленно фыркает в ответ, и они какое-то время треплются ни о чем. Потом Томохиса желает Каме спокойной ночи и едет дальше.
Вино кажется кислым, день - длинным, а ночь – душной, если рядом нет того, кто разделил бы их с тобой.
Они вечно куда-то несутся, что-то доказывают и, едва добившись одной цели, кидаются к следующей. У них нет времени ждать даже друг друга и Томо не знает, будет ли у него парень по возвращении домой.
Их не связывают никакие обещания, обязательства и прочая чушь, что призвана соединять людей вместе. Да их вообще ничего не связывает, кроме детского поцелуя, карамельной крошки на губах и слишком сладкой для Томохисы пьяной вишни…
И, это... считайте, что этот текст писал себя сам. Потому что я вообще не поняла, что хотела этим сказать)) За идею винить Коки)
Приятного чтения! Тапки и пинки принимаются.
Название: Пьяная вишня
Автор: Дила
Бета: авторская вычитка
Фэндом: JE
Жанр: RPS, дальше понятия не имею.
Пэйринг, персонажи: ПиКаме, Коки
Размер: мини, закончен
Рейтинг: мягкая R
Дисклеймер: ой, все не мое-не мое!
Размещение: нельзя!!!
читать дальшеТелефон жалобно вибрировал, подпрыгивая на матовой поверхности чайного столика и угрожая с минуты на минуты свалиться вниз. Кроме того, гудящая фиговина мешала спать и Коки ничего не оставалось, как сползти с уютной кровати взять трубку.
- Ну, естественно! – фыркнул Танака, расплываясь в самодовольной улыбке. Только один человек мог позвонить ему в час ночи. – Каме, тебе чего не спиться? – не переставая улыбаться, спросил Коки, предварительно нажав на кнопку приема.
- Коооки! А я хочу сказать, что оооочень тебя люблю, - проникновенно сообщил голос Казуи в трубке.
Телефон все же упал, а его онемевший и обездвиженный хозяин глупо таращился в полумрак перед собой, силясь воспринять услышанное.
- Да ну на хуй! – в конце-концов громко произнес Коки и быстро поднял трубку. – Эй, Каме?
- Дааа! – пропел Казуя. – Ты что, упал от счастья?
- А ты что, пьян?
- Фу, грубиян. Мы тут выпили… немного. Но это твоя вина! Это ты притащил мне вино. Мое лю-би-мое! Я уже сказал, что люблю тебя?
Коки вздохнул. Ну, конечно. Пьяный Каме. Пьяный жестокий Каме. Да-да, эта тема закрыта раз и навсегда, ему все объяснили еще черт знает сколько лет назад и он даже все понял, но… Жестокий Каме.
- А раз любишь, чего пьешь не со мной?
Не сдержался все-таки. Плеснул обидой. Да и… поехать к нему, что ли? Поехать и хоть напиться вместе с ним. А там, как знать?..
- Нууу! – Казуя хихикнул. – Спектакль меня вымотал, завтра выходной, а тут Пи… и вино! Как мы могли не напиться?
Коки почувствовал, как на него наваливается усталость. Пи. Значит, надо отправляться досыпать, потому что ПиКаме – это какая-то особо забористая трава и можно запросто двинуться, если пытаться в них вникать. Интересно, сами-то они это понимают?..
- Дай ему трубку, - попросил Танака.
- Даааю! - и следом, чуть приглушенно. – Акиииира! Иди, тебя Коки хочет!
Танака усмехнулся. Вот уж кого он точно не хотел, так это Ямашиту.
- Ты хоть слышишь, что ты несешь? – откликнулся Пи, очевидно подходя к Каме. – Как Коки может меня хотеть?
- Ну, я же хочу…
Фраза упала в пустоту и повисла в пространстве туго натянутой струной. Коки замер, чувствуя, как обреченно сжимается сердце.
«Давай же, Пи! Отшутись! Скажи, что тебя все хотят или хоть «кон-кон» свой идиотский! Не молчи только!»
Но спустя несколько десятков вдохов и выдохов в ухо Коки летят лишь равнодушные гудки отбоя.
Пять часов до этого.
- Убей меня! – проныл Каме, вваливаясь в свою гримерку.
Ямапи смерил измотанного друга взглядом и бросил ему бутылку с водой.
- Судя по твоему виду – сам умрешь.
Бутылку Каменаши поймал, сделал несколько жадных глотков и усмехнулся.
- Ты такой добрый, Акира-кун. Но спасибо, я правда пить хотел.
- Кон-кон, - вяло щелкнул пальцами Томохиса и отошел к окну, давая Казуе возможность спокойно переодеваться и снимать макияж. На улице творилось черти что, и, хотя ураган уже миновал, погода по-прежнему оставляла желать лучшего.
Каме максимально быстро приводил себя в порядок, периодически поглядывая на напряженную спину Ямапи.
- Довезешь меня до дома или у тебя планы? – нарушил он молчание, когда душ был принят, а волосы – высушены.
Пи, наконец, соизволил обернуться. Помолчал, очевидно, вникая в вопрос, и поспешно кивнул.
- Конечно, Каме. Ничего, кстати, что я вообще к тебе притащился, да еще без предупреждения?
- О, это страшный грех! – Казуя снова расплылся в усмешке, сгребая с гримировочного столика свои вещи. – Особенно если учесть, что у меня не гримерка, а проходной двор…
- Хорошо тогда, - кивнул Томо и, после паузы добавил: - а я ушел из «Ньюс».
Казуя на мгновенье оставил свое занятие, замерев с пачкой сигарет в руках, а потом вернулся к нему, кинув коробочку в сумку и потянувшись к узкому картонному пакету, которого он раньше здесь совершенно точно не видел. На пакете почерком Коки было нацарапано несколько слов.
- Вот как... Значит, у нас стало одним сольником больше, - пытаясь разобрать невнятные каракули, рассеяно проговорил Казуя.
Томо слегка улыбнулся.
- И все? На уход Джина ты отреагировал по-другому, - осторожно заметил он, вспоминая яростно горящий взгляд и хриплое «да как он вообще мог?!».
- Ммм… - Каме, наконец, бросил свои бесплодные попытки, пообещав себе оплатить Коки пару уроков каллиграфии и заглянул в пакет. – А ты и не Джин. И я не в твоей группе.
Казуя достал из упаковки темно-зеленую бутылку и широко улыбнулся.
- А давай напьемся, Акира-кун? А?..
Два часа спустя.
Друзья сидели прямо на полу, на который Каме набросал несколько подушек. В телевизоре, у которого они отключили звук, мелькали картинки клипов – канал явно был музыкальным. И больше никакого освещения – весь день под прожекторами и глаза Казуи к вечеру начинали болеть от любого яркого света.
В бокалах – вино, и комната пропахла терпкой вишней. Пьяной, как они сами.
Сладко.
Слишком сладко на вкус Томохисы, но в голове – приятный туман и можно ни о чем не беспокоиться. С Каме всегда так: почти со смыслом, но без. Бред? Возможно. Но он так чувствует.
Они почти ни о чем не говорят: редкие фразы вроде «передай, пожалуйста, сыр» и «давай бокал, я налью еще» вряд ли сойдут за нормальную беседу, но Томо понимает, что он уже получил то, зачем приходил к Казуе: его приняли и поняли. И теперь он думает, что гораздо более уверен в себе, чем раньше.
Каме не думает ни о чем.
Томохиса слишком красив – и всегда был красив, сколько он его помнит – поэтому он просто любуется. Благородными чертами лица, гладкой кожей, шелком длинных волос. Ему хочется их коснуться, потому что… потому что хочется. Потому что Пи – красивый.
Ему немного жаль, что прошло их детство, в котором они могли сидеть, прижавшись друг к другу, и слушать, как гремят за окном раскаты грома, а проснувшись утром, шлепать босыми ногами по лужам. Ему немного жаль дней, когда они таскали еду друг у друга из тарелок и ночей, когда они спали на одном футоне. И одной ночи Каме жаль особенно. Он проснулся тогда и, увидев перед собой спящее лицо Пи с чуть приоткрытыми губами, не удержался и поцеловал. Тогда он очень боялся его разбудить, а потом всю жизнь жалел, что тот не проснулся…
…Время то ускорятся, то замедляет свой бег и они то далеко, то совсем рядом друг к другу. Они больше давно не дети, у них за плечами вспышки взлетов и тьма отчаянья; хорошее и плохое; забытое и незабвенное. Только иногда им так хочется позвать друг друга – и снова вернуть свое потерянное детство, но детство давно ушло, и слова тают на губах сладкой карамельной крошкой.
Когда часы отмеряют один час по полуночи, Каме ставит свой бокал и тянется за телефоном.
- Коооки! А я хочу сказать, что оооочень тебя люблю, - говорит он в трубку и Томохиса удивленно приподнимает бровь.
Казуя встает и отходит на пару шагов от столика.
- Дааа! Ты что, упал от счастья? – смеясь, спрашивает он и Ямапи фыркает: Каме явно пьян. Собственно, сам он пьян не меньше…
- Фу, грубиян. Мы тут выпили… немного. Но это твоя вина! Это ты притащил мне вино. Мое лю-би-мое! Я уже сказал, что люблю тебя?
- Каме, прекрати! – шепчет Ямапи. Некоторые вещи не нужно произносить никогда, но Казуя отмахивается от него и болтает дальше про спектакль и его самого, а потом протягивает трубку:
– Акиииира! Иди, тебя Коки хочет!
- Ты хоть слышишь, что ты несешь? – Томохиса качает головой, но на губах против воли расплывается улыбка. Он подходит к Каме и тянет руку за телефоном. – Как Коки может меня хотеть?
- Ну, я же хочу…
Ямапи замирает как раз в момент, когда его пальцы сжимаются на пластиковом корпусе, который Каме так и не отпускает, и они смотрят друг другу в глаза.
Некоторые моменты невозможно пережить спокойно и Томохиса чувствует, как ускоряется его пульс и слегка кружится голова.
Каме улыбается и его губы перемазаны вином, а глаза сияют так, словно в нем вдруг зажглась парочка сверхновых. Когда он медленно облизывает губы, Томохиса судорожно сглатывает и непроизвольно сжимает ладонь. Включается громкая связь, и гудки отбоя несутся в полумрак комнаты, пропитанной пьяной вишней…
Футболки отправляются под стол: Каме запихивает их туда с таким усердием, словно боится, что они выскочат обратно, а Томохиса наблюдает за его действиями с одобрением. Ему вообще все нравится: горячие руки, утянувшие его на пол; жадные прикосновения и то, как воздух ласкает обнаженную кожу.
Казуя ласкает тоже. Пробирается пальцами сквозь пряди его волос и что-то довольно бормочет, прижимаясь к ним щекой. Его губы касаются щек, скул, лба, мочек ушей, шеи, обходя вниманием только губы Томо.
- Поцелуй! – требует Пи, и подвигает сидящего на нем Казую ближе: так, чтобы их кожа соприкасалась.
- А чем, по-твоему, я занимаюсь? – хрипло смеется Каме, сцепляя пальцы в замок на затылке Томохисы.
Этот ответ вовсе не ответ, а вопрос и Пи раздраженно рычит, целуя сам.
Жарко. И сладко. Чертово вино, чертов Каме – сколько народа решили сменить ориентацию или просто сходили с ума от желания при виде этих губ?! Пи не знает. Сам он давно уже все понял. Еще с той ночи давно ушедшего детства, когда впервые почувствовал их вкус…
Казуя не умеет жить наполовину – ему надо все успеть, все сделать, всех ослепить. Разбить себе башку в процессе, но достигнуть цели – и пусть те, кто рядом, подождут. А Томохиса не хотел ждать, он хотел, чтобы ждали его. А искать компромисс – слишком сложно, да и времени нет.
А теперь – губы, стоны, гибкое тело под руками и уже никак не остановиться. Ни один из них не привык поворачивать назад…
- Потерпи, - шепчет Томо в вишневые приоткрытые губы и делает первый толчок.
- Томо… Томо, Томо…
Сладкая карамельная крошка ссыпается в хмельной полумрак, как будто ему и без того недостаточно сладко. Он остро чувствует присутствие своего Акиры – в своем теле, в свое душе, так, как не чувствовал никогда прежде. И даже опьянение не стирает остроты этого чувства.
Они цепляются друг за друга – пытаясь стать еще ближе, срастись друг с другом, как срастаются растущие слишком близко стволы сакуры. Но ближе уже некуда, и они вздрагивают, выгибаясь и хрипя, и, кажется, падают куда-то на ковер из спелых вишневых ягод…
- А знаешь, я нашел здесь твое любимое вино, - говорит Ямашита в трубку, едва на том конце провода раздается сонное «Алло?».
- Ммм… - вот и все что ему отвечают, но Пи не сдается.
- И я его вылил.
После паузы, голос становится куда более осмысленным .
- Ты нашел в Америке мое любимое вино и… вылил его? – возмущенно спрашивает Казуя и Пи почти видит, как он садится на кровати.
- Точно.
- Зачем?
Пи молчит, улыбаясь солнцу за поцарапанным стеклом своего пикапа.
- Оно кислое.
Казуя удивленно фыркает в ответ, и они какое-то время треплются ни о чем. Потом Томохиса желает Каме спокойной ночи и едет дальше.
Вино кажется кислым, день - длинным, а ночь – душной, если рядом нет того, кто разделил бы их с тобой.
Они вечно куда-то несутся, что-то доказывают и, едва добившись одной цели, кидаются к следующей. У них нет времени ждать даже друг друга и Томо не знает, будет ли у него парень по возвращении домой.
Их не связывают никакие обещания, обязательства и прочая чушь, что призвана соединять людей вместе. Да их вообще ничего не связывает, кроме детского поцелуя, карамельной крошки на губах и слишком сладкой для Томохисы пьяной вишни…
@темы: Рейтинг: R, размер: мини, творчество: авторский фанфикшн, KamePi, Kamenashi Kazuya, Yamashita Tomohisa, жанр: романс
-
-
18.01.2012 в 17:52Но реальные ПиКаме... не будет у них просто. Ни за что( - *кивает головой* как не грустно,но думаю ты права. Оба сильные неординарные личности, развивающиеся, переживающие свой опыт, это накладывает отпечаток на личные отношения. Единственное если они не расставались после Нобуты, то отношения могли сохранить то доверие и теплоту
-
-
18.01.2012 в 18:25Единственное если они не расставались после Нобуты, то отношения могли сохранить то доверие и теплоту
думаю, вот как раз с доверием вряд ли есть проблемы. Все-таки столько лет вместе - пусть и не в прямом смысле. Просто - работа и сама жизнь, кубарем, кувырком. Попробуй построить из этого... хоть что-то понятное.
-
-
20.01.2012 в 14:08-
-
20.01.2012 в 14:16-
-
20.01.2012 в 17:32-
-
20.01.2012 в 18:08-
-
20.01.2012 в 23:04-
-
03.02.2012 в 13:40-
-
03.02.2012 в 13:49-
-
03.02.2012 в 14:15-
-
03.02.2012 в 16:05