Никогда ты. 10 глава, конец 1 части.

[pisbirthday]

Итак, обещанный новогодний подарок для всех читателей "Никогда ты". Глава 10, последняя в этой части. Надеюсь, она понравится всем!
Позравляю с наступившим 2012 Годом! Пусть для всех Вас он будет полным счастливых воспоминаний, ярких событий и новых впечатлений! Пусть все сбудется! С Новым Годом!

Название: Никогда ты
Автор: Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: макси
Предупреждение:автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

Часть 1

pay.diary.ru/~pisbirthday/p165252537.htm - 1 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p165417083.htm- 2 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p166092605.htm- 3 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p166468658.htm- 4 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p166762127.htm- 5 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p166762127.htm - 6 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p168865027.htm - 7 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p169441763.htm - 8 глава

pay.diary.ru/~pisbirthday/p170599961.htm - 9 глава

10 глава. Осторожно, рейтинг NC-17!

Томохиса представлял этот момент столько раз, что сейчас происходящее откликалось в душе сладким ароматом чего-то нереального. Под ним дрожал пол, и дрожь передавалась всему телу – вверх по позвоночнику, потому что спиной он все еще прижимался к дверному проему. Казуя касался только его лица, сидя на коленях между его ног. Гладил щеки, убирал волосы со лба, прочерчивал линию губ и, едва-едва притрагиваясь к ним своими губами шептал «люблю». Разве это могло быть правдой? Разве его личное стихийное бедствие по-имени Каменаши Казуя мог говорить и смотреть… вот так?
Но если это просто его очередной сон или глупая фантазия, то, пожалуйста, пусть это продлится подольше…
Как только Томо сам прижался к губам Казуи – уверенно проникая языком в горячий рот и жадно исследуя все внутри, реальность обрушилась на него в полную силу.
- Казу… Казуя...
Он сказал – или правильнее будет «прохрипел»? – это раньше, чем успел подумать. Томохиса поймал широкую улыбку на любимом и родном до боли лице и, возвращая ответную, оттолкнулся от своей опоры, опрокидывая Каме на одеяло.
Одежда мешала и они избавлялись от нее, глухо рыча и царапаясь, когда не поддавались пуговицы или ноги путались в штанинах – и приходилось отрываться от поцелуев и вообще друг от друга. Такая пытка – выпускать из объятий того, кто уже столько лет должен был безраздельно принадлежать только тебе.
Кожа Томохисы показалась Каме чем-то вроде пылающего шелка – гладкого и обжигающего. Он трогал, гладил и целовал ее везде, где мог дотянуться и бессильно шипел, потому что Пи не давал толком ему этого делать.
Спроси сейчас самого Пи, чего он давал или не давал – он бы, наверное, надолго завис над этим вопросом.
Ему сейчас всего было мало. Воздуха, рук, губ, Каме. Натянутые до предела струны ожидания, наконец, лопнули и теперь Томохису несло. Казуя, наконец, принадлежал ему, и он не намерен был его выпускать даже для того, чтобы самому получить удовольствие.
Он не хотел, чтобы его что-то отвлекало, потому что, оказывается, если лизнуть Каме за ушком, одновременно слегка сжимая его сосок, тот начинает выгибаться, касаясь возбужденным членом живота Томохисы. А если чуть прикусить чувствительную кожу на шее, можно ощутить, как под губами сильнее зайдется пульс. Еще у Казуи эрогенные зоны на сгибах рук и внутренней поверхности запястий и Пи довольно мурлыкает, когда Каме, в очередной раз требовательно изгибаясь, вцепляется в его волосы.
- Прекрати надо мной издеваться! – хрипит он. – Я сейчас кончу!
Ямашита ухмыляется и прекрасным змеем-искусителем скользит по телу Казуи вверх, так, чтобы их лица оказались друг напротив друга. Это нехитрое движение вызывает очередной прилив возбуждения у Каме, и он сильно сжимает бедра Пи коленями, попутно царапая ему спину.
Томо слегка стонет и толкается вперед – ему больно, но удовольствие все равно пересиливает боль. Ему хочется ничуть не меньше Казуи, но он так долго этого ждал, что не может позволить завершиться всему так быстро.
- Я не против того, чтобы ты кончил, - шепчет он, покусывая Каме мочку уха. – Или ты думаешь, я не смогу возбудить тебя снова?
Казуя судорожно облизывает пересохшие губы и беспорядочно шарит по телу Томохисы руками. Мысли в голове путаются, но, по крайней мере, в одном он убежден совершенно точно:
- Я хочу, чтобы ты был во мне. Я хочу, чтобы это было сейчас, Томо. Пожалуйста.
Томохиса ничего не отвечает. Сердце трепыхается в груди яркой счастливой бабочкой, и он не может говорить. Но он может целовать – и целует: горячо, нежно, страстно, благодарно. А потом вдруг резко встает, заставляя Каме беспомощно хватануть воздух ртом и бездумно вскинуть руки вслед.
- Куда?...
Но Томо уже доходит до шкафчика около стены и, пошарив в ящике, возвращается обратно.
- Какого черта?.. – обиженно хмурится Каменаши, когда Пи снова опускается на него сверху.
- Смазка, - Томохиса улыбается, целует обиженные губы и демонстрирует серебристый флакончик. – Мы же не хотим, чтобы тебе было больно?
И Каме начинает улыбаться в ответ, расслабляясь. Все хорошо. На самом деле, ему плевать на боль и Джин иногда вообще не пользовался смазкой – так что это ничего. Главное, чтобы Томо был рядом… нет, не так. Главное, чтобы это был Томо – от него он готов принять даже боль, хотя что-то ему подсказывает, что боль физическую Томохиса никогда и ни за что ему не причинит.
Пи выдавливает на пальцы смазку и осторожно вводит в Казую один, бережно проникая сквозь тугие мышцы. Каме лишь на мгновенье морщится – и тут же расслабляется, приникая к губам Томохисы и слегка насаживаясь ему на палец. Ему слишком не терпится и он вообще готов пропустить подготовку, но у Пи определенно свой взгляд на происходящее.
- Не торопись, - шепчет он в приоткрытые губы. – Я не сделаю тебе больно… я не хочу больше боли, Казу…
Он добавляет второй, а потом и третий пальцы, только после того, как Каме начинает извиваться под ним и накрывает свой член ладонью.
- Томо, я больше не могу! Я хочу тебя… слышишь?
- Я слышу, - Томохиса уже и сам находится на грани: возбужденный Казуя, с лихорадочно горящими глазами, припухшими от бесконечных поцелуев губами – только от одного этого зрелища можно сойти с ума.
Он снова берет в руки смазку и замирает. Об этом надо спросить – потому что вдруг Казуя просто отдал инициативу в его руки?..
- Ты опять копаешься… Томо!! – Каме раздраженно двигается ближе, почти касаясь промежностью возбужденного члена Томохисы. Тот отмирает и… смущается?!
- Казу, мне надеть презерватив? Я здоров, но если тебе так будет спокойнее… - начинает сбивчиво бормотать Пи, мысленно посыпая себе голову пеплом.
- Хэ?!! – офигивает Каме, а потом облегченно смеется – ситуация вполне в духе его корректного Ямапи. Он садится, обвивая шею Томохисы руками, и шепчет в пухлые губы:
- Идиотина! Какой ты идиотина, Томо!
Тот закрывает смеющийся рот поцелуем и возвращает любимого в лежачее положение.
- Люблю тебя, - тихо, но очень четко произносит он, глядя в сияющие глаза напротив. И две разбитые Вселенные, наконец-то соединяются в одну.

Проникновение проходит почти безболезненно: и Томо быстро компенсирует дискомфорт поцелуями и ладонью, которую он кладет на член Каме. Он двигается сначала очень бережно, давая возможность им обоим привыкнуть друг к другу: Казуя такой тесный, что Томохисе тоже немного больно. Как ни странно, помогает им очередной подземный толчок: вибрация передается их телам и кровь приливает к голове до звона в ушах.
- Быстрее! – требует Каме, толкаясь любовнику в ладонь и поднимая бедра, стремясь стать еще ближе. Пи подхватывает его под ягодицы и подается вперед, двигаясь сильнее – и стонет от нахлынувших ощущений.
- Казу, господи… я больше не могу сдерживаться! – выдыхает он, и это последнее на что хватает его сознания. Потому что дальше он срывается и с каждым новым движением вколачивается в Каме все сильнее, едва осознавая, что их стоны становятся все громче, а поцелуи давно перешли в полуукусы. Им хочется быстрее, ярче – чтобы боль перебивала удовольствие, и оно продолжалось дольше. Может быть, всю жизнь…
Томохиса уже давно убрал руку с члена Казу, но этого и не требуется – ощущение того, что они, наконец, стали одним целым и он чувствует Пи внутри себя намного сильнее, чем просто секс – с кем бы то ни было в его жизни. Казуя сам убыстряет темп и кусает Томохису за шею, когда волна оргазма сотрясает все его тело не хуже землетрясения. Томо следует за ним почти сразу, кончая в Каме и понимая, что тот крик, который он сейчас слышал, слетел с его собственных губ.

Каме опять засыпает почти мгновенно, сонно целуя Томохису и гибкой лианой обвиваясь вокруг его тела. А вот Пи долго не спит, уткнувшись лицом в макушку любимого и слушая, как громко бьются их сердца и ему кажется, что даже если сейчас им на головы все-таки рухнет потолок, то умирать будет совсем не страшно...
О том, чтобы добраться до душа, можно даже не думать: Казую он сейчас не отпустит от себя ни за что на свете.
И вообще – не отпустит.

Утро встречает Томохису запахом кофе и солнечным светом, навязчиво лезущим в глаза. Все тело ноет, как после хорошей тренировки в спортзале, но после того, что вчера было и сна на жестком полу – это не удивительно. Он, кстати, отчего-то лежит на подушке и до горла прикрыт вторым одеялом, а Казуи в пределах видимости не наблюдается. И Пи это совершенно не нравится.
С трудом отыскав в ворохе постели свою одежду и наплевав на необходимость посещения того же душа, Томохиса пошел на кухню в поисках пропажи. Да так и замер на пороге.
Казуя был не один.
Более того, он был с девушкой.
Пи судорожно сглотнул и рефлекторно одернул футболку, соображая, успеет ли он смыться до того, как его заметят. Но его желаниям не суждено было сбыться: очевидно, сегодня в его гороскопе день начинался со строчки «дурацкое положение».
- Доброе утро, братик, - ехидно пропела Рина, разглядывая многочисленные засосы на шее покрасневшего Ямапи. – Я вижу, ты хорошо провел ночь?
- Что ты здесь делаешь? – хмуро буркнул «братик», скрещивая руки на груди и игнорируя прозвучавший вопрос.
Рина надула губки и помешала ложечкой кофе.
- Пришла посмотреть, не рухнул ли дом на глупую башку моего братца. Чего он такой вредный, Каме-чан? – пожаловалась девушка Казуе, который как раз ставил на стол тарелки с рисовым омлетом.
- Каме… чан?! – офигел Томохиса от такой фамильярности.
- Да! – Рина вызывающе уставилась на брата. – Каме-чан разрешил себя так называть. И прекрати быть таким букой!
- Прости его, Рина-чан, - улыбнулся Казуя и, подойдя к Томохисе, всунул ему в руки чашку с кофе. – Доброе утро, - прошептал он одними губами, заставив Пи расплыться в ответной улыбке.
- Ладно уж! – Томохиса протопал к столу и придвинул к себе одну из тарелок. – Мммм… еда! Но! – Он угрожающе посмотрел на сестру, - ни слова матери, поняла? Я сам скажу, - добавил Томо чуть тише, глядя на Казую, который в этот момент загружал посудомойку.
Рина проследила за его взглядом и понимающе улыбнулась.
- Попал ты, братик! Но я рада видеть тебя таким счастливым.
Томохиса не успел ответить, потому что в этот момент Каме тоже уселся за стол.
- Приятного аппетита! – сказали все трое почти в унисон и принялись за еду.

«Жизнь – странная штука!» - думает Томохиса, глядя на сестру и любимого.
За окном – глубокая осень, холодно и совсем облетели с деревьев листья. Скоро кончатся съемки дорамы, и начнется что-то новое: клипы, туры, фотосессии. Наверное, их ждет немало трудностей, забот и волнений, но это совершенно не важно, пока у них есть это утро, немного солнца и они сами – любимые и любящие, не смотря ни на что.