Никогда ты. Глава 7

[pisbirthday]

Эм... продолжение. Если кто-то ждал, конечно.
Курсивом написан флэшбэк.
Как всегда - комментарии приветствуются)) Пожалуйста!

Название: Никогда ты
Автор: Дила
Бета: не бечено
Фэндом: JE
Пэйринг: ПиКаме
Рейтинг: R
Жанр: драма, романтика, яой
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора!!
Размер: миди (хорошо, если не макси=_=)
Предупреждение: автор местами слегка бредит) Наверное) Если я перивираю где-то факты - прошу меня простить: в фэндоме недавно. И еще, просьба: фик не дописан и мне надо понять, стоит ли его писать дальше. Поэтому надеюсь на Вашу помощь. Заранее спасибо!)

ссылки на предыдущие главы

pisbirthday.diary.ru/p165252537.htm -1 глава

pisbirthday.diary.ru/p165417083.htm - 2 глава

pisbirthday.diary.ru/p165417083.htm - 3 глава

pisbirthday.diary.ru/p166468658.htm- 4 глава

pisbirthday.diary.ru/p166762127.htm - 5 глава

pisbirthday.diary.ru/p167790128.htm - 6 глава

Глава 7

- Сююююдзи-кун! – крик Ямапи проносится над съемочной площадкой вместе с порывом холодного осеннего ветра. Томо с усмешкой отмечает, что за неделю к его ору вполне привыкли и больше никто не вздрагивает, как это было в первое время. На лицах стаффа – умиляющиеся улыбки, потому что Акире нельзя не умиляться, а Пи предпочитает не выходить из образа.
Ему вообще удивительно хорошо на этих съемках – впервые за долгое время он чувствует себя таким свободным и расслабленным. В шкурке Акиры уютно – не нужно постоянно держать планку, нести ответственность и быть обязанным. Каменаши – не одногруппники, его не надо поддерживать, заставлять и убеждать; он и без всяких убеждений работает так, как будто от этого зависит его жизнь.
Еще Каменаши сладко целуется. Точнее, целует его всегда Пи – зажимая то в гримерке, то в каких-то полутемных закоулках съемочных павильонов. Каме не требует взамен объяснений и обещаний, но всегда откликается на поцелуи и выдохнутое в губы «Сюююдзи-кун!».
Томохиса почти счастлив.
Почти – потому что где-то на задворках сознания все время маячит гаденькая мысль, что долго так продолжаться не может. Но Ямапи не хочет об этом думать – да он вообще не хочет быть сейчас Ямапи! – и поэтому орет дурниной, выкликая своего Сюдзи.
Каменаши обнаруживается спящим прямо на стуле – и это его обычное состояние, если есть хотя бы пятнадцать минут и рядом нет Ямашиты. Томо, при виде спящего Казуи, начинает хищно улыбаться и, подкрадываясь сзади, дует ему в шею. Каме пугается и, подпрыгнув на стуле, едва не шлепается на пол. Но, разумеется, Томохиса не позволяет этому случиться и подхватывает его под руки, возвращая в исходное состояние.
- Черт, Пи! – взъерошенный и все еще перепуганный Казуя оборачивается к коллеге, возмущенно сверкая глазами. – Ты как себя ведешь, бака?!
Томо-Акира весело хохочет и немедленно виснет на Казу-Сюдзи, обхватывая руками тощие коленки.
- Сюууудзи-кун – злой!
Каме закатывает глаза, смущенно отдирая от себя несносное создание по-имени Кусано Акира, в которое, кажется, навечно превратился недостижимо-прекрасный Ямашита Томохиса. Не то, что бы ему это не нравилось… просто рядом на стульчике примостилась Маки, поглядывающая на их возню с нечитаемым выражением на лице.
«Это она еще не видела, как мы…» - дальше мысль упорно прерывалась, отражаясь на щеках Каменаши интенсивным румянцем.
- Да прекрати же ты! – Казуя с силой оперся на плечи Пи и оттолкнул его от себя. Чего он не учел, так это того, что Томохиса внезапно отпустит его ноги и упадет на бетонный пол, со всего маху приложившись об него затылком.
- Пи!!
- Ямашита-кун!
К шипящему от боли Томо кинулся сразу десяток человек – кроме Каме, который только вскочил со стула, да так и застыл.
К счастью, все обошлось: Пи набил себе шишку и получил приказ посидеть на месте хотя бы четверть часа. На площадке снова воцарился относительный покой, Маки и Томохиса восседали на стульчиках, а Каме растерянно бродил рядом. Потому что Ямапи, очевидно, на него обиделся. Во всяком случае, на Каменаши он не смотрел – и вообще ни на кого не смотрел, скрестив руки на груди и наклонив голову так, что на глаза упала челка.
Выдержал Казуя эту пытку молчанием ровно пять минут, а потом робко позвал:
- Акира-кун?..
- Ммм? – раздалось из-под челки.
- Акира, прости? – маятно попросил Каме.
- Угу, - равнодушный кивок. – Все нормально.
Казуя помялся еще немного, поглядел на Маки, мысленно пожелав ей испариться, а потом, стараясь не думать ни о чем, подошел к Томохисе со спины и порывисто обнял его за шею.
- Прости, пожалуйста, - прошептал он, прижимаясь щекой к рыжеватой макушке.
Томохиса издал какой-то странный звук, а потом резко запрокинул голову, встречаясь с виноватым взглядом Казуи своим – абсолютно сияющим и наглым.
- Сюююдзи-кун такой мииилый! – пропел Кусано Акира и щелкнул пальцами перед носом офигевшего Каменаши: - Кон-кон!
Неминуемую расправу над Томохисой от руки разъяренного Казуи в тот день предотвратил громкий голос режиссера, возвестивший о возобновлении съемок.

Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго.
«Нобута» заканчивалась – оставалось совсем ничего и все сложнее становилось не думать о том, что будет дальше. Нет, в плане работы все как раз было понятно: Томохиса вместе с Маки уходил на съемки «Куросаги», а Казуя возвращался к группе – вроде бы дебют «Кат-тун», наконец, перестал быть миражом.
Но что будет дальше с ними?.. С Сюдзи и Акирой, с…
Томохиса все чаще ловил вопросительный взгляд Каме – и игнорировал его. Все было сложно: эти капризные губы, эти серьезные глаза, фейерверки на балконе, бессмысленно-уютные разговоры и кулаки, взметнувшиеся к небу.
Все должно решиться как-нибудь само – думал Пи - и, желательно, не причиняя неудобств и не ставя никого в неловкое положение.
И все решилось.

Последний эпизод поехали снимать к океану.
Вода оказалось не просто холодной – а ледяной, и мальчишки едва не обморозились, изображая на камеру радостное дуракаваляние. После заключительного «снято!», дрожащих Пи и Каме запихнули в автобус, велев немедленно переодеваться.
- Агрр! Не могу расстегнуть, руки занемели! – клацая зубами от холода, пожаловался Казуя, терзая пряжку ремня.
Пи, который уже не только стащил с себя мокрую одежду, но и напялил сухие брюки, удивленно повернулся к Каме. Тот был похож на мокрого котенка – взъерошенного, замерзшего и шипящего. Хихикнув, Томохиса подошел к Казуе и, накинув ему на плечи огромное полотенце, ловко расстегнул ремень.
- Вот и все, Сюдзи-кун! – торжествующе сообщил Ямапи-Акира, чмокая Каме в нос. Тот смешно сморщился и быстро стянул брюки вместе с бельем. Совершенно не замечая, как с лица Ямашиты слетает придурковатое акировское выражение, а и без того темные глаза темнеют еще больше – от возбуждения. Каме приходит в себя, только когда оказывается прижат спиной к одному из сидений, а губы Томохисы жадно терзают его собственные.
- Сюдзи…кун, - жарко шепчет Пи, путаясь пальцами в волосах Казуи и заставляя его запрокинуть голову. На бледной коже все еще блестит вода, и Томохиса слизывает с горла солоноватые капли, чувствуя, что сегодня все должно быть по-другому…
- Сюююдзи-кун…- не то молитва, не то заклинание.
Томо плохо соображает, он понимает только одно – ему хочется стать еще ближе. Так, чтобы кусать тонкие косточки ключиц, целовать родинки на плечах и груди, слышать, как с этих холодных губ слетает его имя. ЕГО имя…
- Томохиса.
Ямапи замирает, пытаясь выровнять дыхание – как будто это так просто сделать!
На его подбородок ложатся ледяные пальцы и слегка нажимают, требуя поднять голову и посмотреть в глаза. Томохиса смотрит и внутри у него что-то тревожно обрывается.
- Сюууудзи-кун? – он все еще пытается спрятаться под маской Акиры, не понимая, что маска уже исчезла, и его попытки выглядят жалко. И тот, кто сейчас целовал, ласкал и желал – это был не Акира.
- Сюдзи-кун… - его заклинило, его запутало…
- Казуя, - твердо поправляет Каме, и выглядит так, как будто только что решился на что-то отчаянное. – Меня зовут Казуя. Не хочешь назвать меня по имени? А, Томо?
Стало невыносимо тихо.
Ямапи смотрел на красивое бледное лицо и думал только об одном: завтра они уже не будут вместе. Ни в одном автобусе, ни в одной гримерке, ни в одной студии… Их бесконечное, наивное нобутовское небо схлопнется, словно красочный зонт, и они останутся ни с чем. Или?.. Может, можно, чтобы в этот раз было немного по-другому? Чтобы и ему досталось что-то очень счастливое и нужное. Кто-то счастливый и нужный. Может, можно?..
В этот момент дверь автобуса распахнулась, и внутрь ввалился Джин. Пи и Каме дружно вытаращились на приятеля, и Пи машинально придвинулся ближе, скрывая наготу Казуи от посторонних глаз.
- Каме!! Нам назначили явиться к Джонни! – счастливо выпалил Аканиши, не обращая внимания ни на странный вид, ни на выражения лиц друзей. – Так что собирайся и поехали! Привет, Пи!
- Привет, Джин, - машинально поздоровался Ямапи, в голове у которого воцарился еще больший бардак, чем был до внезапного пришествия Джина.
- Пи, - настойчиво позвал Казуя и осторожно взял Томо за руку. – Ответь мне, пожалуйста.
Снова стало тихо – даже Джин присмирел, начиная соображать, что зашел не вовремя. Томохиса перевел взгляд с друга на Каме.
Пальцы на его руке были очень холодными – такими холодными, что Ямапи показалось, что сейчас он весь превратится в кусок льда.
И сердце, спасаясь от холода, покрылось толстым каменным панцирем.
- Сююууудзи-кун! – весело пропел Ямапи и высвободил свою руку, привычно щелкнув пальцами. – Кон-кон!

Где-то в воображаемом мире раздался отчетливый звон.
На воображаемом песке, под светом воображаемого солнца блестели осколки разбитого хрустального замка.

А кто-то счастливый и нужный теперь был не для него.


- Просто поцелуй меня…. Акира.
Томо казалось, что его горло горит огнем – даже когда воздуха перестало хватать, даже когда в голове зазвенело – он не мог заставить себя оторваться от губ Казуи.
Все было не так, неправильно, больно, но он снова целовал своего Сюдзи и чувствовал, как его целуют в ответ. И ему ничего больше было не надо.

Только когда он почувствовал на губах солоноватый вкус – только тогда Томохиса отстранился.
Сжимая в своей ладони его пальцы, Казуя плакал.