Пара № 5

[pisbirthday]

Название: Работа над ошибками
Авторы:  ajja (и мимо пробегала  Элья Бронски)
Бета:  Chapuletta
Фэндом: JE
Пейринг: ПиКаме
Рейтинг: авторская R
Жанр: драма
Предупреждение:
Ненормативная лексика.
Примечание:
1. Нынешнее время.
2. Сюжетно перекликается с фиком "Игра"
Фраза: «Всего на один день, а потом можешь даже не смотреть в мою сторону»


-А мы к ва-а-а-а-м! – раздалось еще в коридоре, и в гримерке КАТ-ТУН нарисовался Тегоши Юя, недвусмысленно демонстрируя парням бутылку виски. Подмышкой возмужавшего Юи обретался сильно похудевший в последнее время Ямапи, и по выражению его традиционно хмурой физиономии было понятно, что находится он тут против своей воли.
-С Новым годом! – с чувством возвестил Тегоши и сложил губки для воздушного поцелуя.
-О-о-о! С Новым! – оживились каттуновцы, сами минутой назад пускавшие по кругу фляжку Коки.
-Вот сейчас стафф открутит тебе голову, - мрачно предупредил Ямашита и поморщился от того, что Юя локтем слишком сильно сдавил его шею.
-А уже можно! – Тегоши наконец отпустил Томохису и попытался таким же образом повиснуть на Каменаши. Не удалось. Казуя, ухмыльнувшись, ловко увернулся из-под руки, зато Юю принял в объятия Танака:
-Иди сюда, Сакура-как-тебя-там!
В дверном проеме уже маячили Шиге и Кояма.
-Вот вы где! – хором воскликнули они и синхронно захихикали.
-Проходите, чего уж, - широким жестом пригласил парней Накамару и бедром подвинул Уэду на соседний, впритык стоящий, стул.
- Этим больше не наливать! - поспешно заявил Ямашита и погрозил пальцем Танаке, которые делился с Юей содержимым своей фляжки.
На всю гримерку неожиданно взвыл чей-то рингтон, и парни заозирались.
-А-а-а! - завопил Тегоши. – Это Нишикидо-кун! – и бесцеремонно полез в задний карман джинсов Томохисы, торопливо объясняя: - Он сказал, что ровно в час нас поздравит!
-Да что ты делаешь, Юя?! – Ямашита завертелся было на месте, но сдался и позволил Тегоши делать все, что тот хотел.
-Упс… - брови Юи поползли вверх, и мордочка приняла виноватое выражение. – Это Аканиши.
Внезапно стало очень тихо, и только лежащий на раскрытой ладони Тегоши телефон орал на всю комнату.
-Дай сюда! – Ямапи резво схватил мобильник и запихнул обратно в карман, даже не читая сообщения, и только потом, скользнув осторожным взглядом по каттуновцам, задержал его на Каменаши.
Казуя бровью не повел и ровным голосом поинтересовался:
-Ну, чем будем закусывать?


Каме щелчком сбил с плеча крошку серебристого конфетти и зевнул в ладонь. Коридоры Токио Дома уже опустели, только кое-где слышался смех персонала и характерный звон. Почти весь стафф разошелся: кто-то стремился успеть встретиться с родственниками в храме, кто-то торопился домой. «Ньюсы» и одногруппники тоже довольно быстро рассосались: Тегоши уволок спотыкающегося Танаку в сторону гримерки Токио, вереща, что им просто необходимо подбодрить Нагасе-семпая; Ямапи, качая головой и держась стеночки, побрел за ними с видом вынужденной дуэньи; Кояма и Шиге куда-то тихо слились вместе с Джунно. В гримерке оставались только Накамару и Уэда. Юичи одевал Татсую, как заботливая мать ребенка, хмурился, бормотал что-то себе под нос, уговаривал, пытаясь просунуть в рукава куртки непослушные руки и замотать на парне шарф. Уэда клевал носом, ежесекундно дул на свою челку и икал. Еле сдерживаясь от смеха, Каменаши собрал вещи и предпочел ретироваться.
В коридоре он, улыбаясь, отклонил пару предложений пойти пропустить стаканчик от коллег по цеху, потрепал по голове подвернувшегося юниора и с облегчением оказался на подземной парковке. Постоял, вдохнул холодный воздух и мотнул головой, стряхивая праздничный хмель. Каме ощущал себя вполне трезвым, чтобы сесть за руль. Подбрасывая на ладони ключи от новенького Мерседеса, он прошелся по опустевшей стоянке и удивленно обнаружил у бетонной опоры знакомую фигуру.
Ямашита сидел на корточках в распахнутой короткой куртке и согревал дыханием костяшки пальцев.
-Вот… Юя, напоил и куда-то подевался, зараза, - виноватым голосом пояснил Томохиса.
-Его ждешь? – спросил Казуя для приличия.
-Не… - Ямашита поднялся и покачнулся, хватаясь за бетонный столб. - Вспоминаю, куда ключи от машины дел.
Он проверил карманы джинсов, ощупал полы куртки и покачал головой.
-Такси? – услужливо подсказал Каменаши.
Ямапи отрицательно мотнул челкой.
-Потом опять перед руководством оправдываться, фотки выкупать… Да, ну.
-Позвони Дж… другу?
-Мобильник куда-то прое… подевался, короче. Да, и всё равно сейчас все пьяные. Прямо хоть пешком иди.
-Садись уже, - хмыкнул Каменаши, распахивая дверцу своей машины: - Пешком он пойдет, видите ли…
-Унн… Спасибо. – Ямашита залез в салон и откинул голову на спинку кресла. Присвистнул, оглядевшись. – Круто!
Казуя небрежно пожал плечами.
-Глупо, нэ? – Пи потер виски и повернулся к Каменаши, разглядывая сосредоточенную морщинку между бровей, пока тот выруливал с парковки.
-Да, нет. Нормально. Ты сколько килограмм скинул?
-Больше десяти.
-Наверное, еще долго не пил.
-Угу.
-Тогда ничего удивительного. Меня, когда я такой же тощий был, как ты сейчас, тоже с одной банки пива выносило.
Машина неспешно двигалась по бесконечному сияющему коридору из иллюминации. Токио еще не сбросил рождественский наряд и только слегка перекроил его к Новому году. Из витрин магазинов выглядывали рождественские Санты, предлагающие традиционные новогодние сладости.
На перекрестках пошатывались нетрезвые компании. Вдоль тротуаров тянулись очереди к палаткам с фаст-фудом. Парни одновременно сглотнули и рассмеялись.
-Тебе куда? Домой, в клуб, к девушке? – Каме одной рукой вытянул из пачки сигарету и так же ловко прикурил.
-Мне бы проветриться… - Ямапи чуть приоткрыл окно и подставил сквозняку лицо.
-Ладно, давай проветримся, - согласился Каменаши.
-Я твои планы не нарушаю?
-Как будто они у меня были!
-Чего так?
Каме не ответил, рассматривая праздничную толпу, стекающуюся к ближайшему храму, и только через пару минут откликнулся на уже забытый Ямашитой вопрос:
-Ты вроде тоже никуда не спешишь.
-А некуда, - Томохиса опять растерянно похлопал себя по карманам, и Казуя, усмехнувшись, кинул ему свои сигареты.
-Спасибо, - огонек зажигалки на долю секунды выхватил из полумрака салона лицо Ямапи, задерживая внимание Каме на вытянутых пухлых губах, от чего он запоздало тормознул на светофоре:
-Ксо!
Ямашита поморщился от встряски и, зажав сигарету в зубах, снова сдавил пальцами виски.
-Из-за бокса? - понимающе спросил Каме, вспомнив опыт собственных тренировок.
-У-у… - промычал Томохиса, зажмуриваясь до цветных пятен.
-Вы с Аканиши разве сегодня не встречаетесь? – на всякий случай Каме прикинул, как покороче проехать к «New Lex Tokyo».
-Не… Он со своими американскими друзьями… Да и я слишком устал для всего этого.
-Там в бардачке анальгетики, если что…
Томохиса благодарно кивнул и прикрыл глаза.
Сворачивая в сторону Чибы, Каменаши думал о том, что вот уже сто лет они не разговаривали с Ямашитой, обычно ограничиваясь кивком головы или необременительными фразами. Сначала Казуя боялся провоцировать ревность Джина, портить и так непростые отношения, висевшие на тончайшей, как паутинка, их проклятой кизуне, которую фанаты почему-то считали толще морского каната и прочнее стального троса. Потом – они с Ямапи практически не пересекались, кроме совместного распевания пронафталиненной «Сейшун Амиго», слова которой оба периодически забывали. Центральные улицы давно сменились пригородом с маленькими домиками, опутанными гирляндами и от этого выглядевшими по-сказочному. Наконец машина вынырнула на широкое шоссе, идущее вдоль залива. От черного зеркала воды, окаймленного побережьем, переливающимся всполохами редких фейерверков, было невозможно оторвать взгляд. Эта новогодняя красота вкупе с темной макушкой дремлющего рядом Ямапи умиротворяла. У придорожного комбини Каме остановил машину и достал темные очки. Ямашита даже не проснулся. Казуя, улыбаясь, посмотрел на дрогнувшие ресницы и безмятежный овал лица.
Весь малочисленный персонал магазинчика собрался у маленького настенного телевизора и таращился на новогоднее шоу.
Пробормотав «С Новым годом!», Каменаши прошел в продуктовый отдел, выбрал те онигири, которые, как он помнил со времен Нобуты, любил Ямашита, взял несколько баночек с чаем и прихватил у кассы вездесущие в эти праздничные дни фейерверки. Пусть и у них будет свой, локальный, Новый год.
Место выбирал придирчиво: чтобы был удобный спуск к пляжу, и при этом поблизости не наблюдалось никаких веселящихся компаний.
Каме вышел из машины, застегнул куртку и распахнул дверцу со стороны Ямашиты. Томохиса только пожевал губами и вздохнул. Казуя снова закурил, глядя на искрящееся вдалеке небо, слушая шепот волн, еле различимый сквозь шум оживленной магистрали. Вот так спонтанно уехать из Токио было неожиданно приятно.
Ветер шевельнул волосы Ямашиты, и парень поежился, сползая ниже по сиденью и пряча подбородок в вороте куртки.
Каме успел выкурить еще одну сигарету, пока Томохиса окончательно проснулся. Прищурился и недоуменно оглянулся:
-Где это мы?
-Всегда хотел встретить Новый год возле океана.
-Угу, я читал твои интервью, - отозвался Пи, вылезая из машины.
-Смотри, что у нас есть, - Казуя кивнул на пакет из комбини.
Ямапи разглядел торчащую из него упаковку от фейерверков и хмыкнул:
-Как будто у нас свидание.
-Просто праздника хочется.
Каме легко сбежал вниз с откоса по еле заметной тропинке и обернулся.
В свете проносящихся автомобилей он казался юнее и тоньше в своей короткой куртке и джинсах с заниженной талией. Огни автострады отражались в его глазах, и, наверное, от этого те блестели азартом и ожиданием приключений. Ямашита смотрел на такого дерзко-молодого Каме, чувствуя себя взрослым и уставшим.
-Сюдзи-кун, - тихо пробормотал он и с силой захлопнул дверцу машины: - А почему, собственно, нет?
-Как-то не верится, - Пи присоединился к Казуе на полоске песка.
-Представь, что ты Акира.
-Ну-ну…
Томохиса пружинисто попрыгал на месте, потому что начал зябнуть. Но соленый ветер, трепавший, тщательно уложенную для концерта прическу, было как раз тем, что нужно от головной боли и алкоголя.
-Ты вообще думал о них потом? Ну, о Сюдзи и Акире… Как сложилась их жизнь после?
-Не-а… Не думал, - зевнул Ямапи, потягиваясь и снова съёживаясь от ветра.
-А я думал, - Каменаши бросил на песок пакет и присел рядом, разрывая картонную упаковку. – Мне режиссер сказал, чтобы я все хорошенько представил, наверное, поэтому Сюдзи так долго колебался.
-Ты о чем вообще?
-Об Акире с Сюдзи, конечно. Про их будущее совместное, ну и там прочее.
-А, - только коротко сказал Ямашита и сунул руки в карманы джинсов. – Любопытная… хм… интерпретация. Вечно вы… все к одному сводите…
-Мы? – глядя на напряженные желваки Пи, Каме хотелось хихикать.
-Ну… вы…
-Э-э-э?
-Ну, вы… Геи.
Казуя внезапно сложился и повалился на холодный песок, буквально покатываясь от смеха.
-Эй! – Томохиса возмущенно попинал парня по ботинку. – Чего с тобой? Или я не прав?
-Ой, не могу, - продолжал закатываться Каменаши.
-Прекрати! Прекрати тут… э-э-э… хрюкать! Не твое амплуа! – Ямапи совершенно не знал, что делать. Он, конечно, еще помнил, что когда Казуя хохочет, то стафф корчится тут же, просто глядя на него; что парень при этом падает с дивана, ползает крокодильчиком, сучит ножками и ведет себя совсем не как айдол. Забавно, что с годами это не изменилось. Неожиданно Каменаши рывком поднялся и, подскочив к Ямапи, с силой его толкнул.
-Охренел, нэ?! – Томохиса едва удержался на ногах. Каме кружил вокруг, как боксер на ринге, сжимая кулаки и блестя глазами из-под растрепавшейся челки.
-Между прочим, раньше за такие слова били морду!
Томохиса на автомате отбил резкий выпад Казуи, и ему каким-то образом передалась мальчишеская веселость Каме:
-Ну, держись! – Томохиса скинул куртку и принял стойку. Недаром он столько тренировался!
Они не спеша обходили друг друга, чертили каблуками брендовых полуботинок круги на песке, усмехались, глядя в глаза.
-А ты изменился, Сюдзи-кун, - хрипло проговорил Ямашита, больше не ощущая холода.
-Разве?
-Определенно!
Им казалось, что воздух пружинит о кулак, когда они с усилием заставляли руку замирать в паре сантиметров от лица противника.
-Считай, что я тебе глаз подбил, - рассмеялся Ямашита, когда Каме не успел увернуться от «удара».
-Угу. Тогда лечи свою челюсть!
-Ксо! – Томохиса схватился за лицо, как будто ему и впрямь прилетело. – А ты хорош!
-А то!
-Надо будет вместе сходить в зал!
-Ага!
Песок под ногами превратился в льдистую кашу, ботинки промокли, а они, разгоряченные, все кружили вокруг распотрошенной коробки с фейерверками.
-Блядь! – Ямашита резко отшатнулся и слишком поспешно зажал рот ладонью.
-Извини… Зачем подставился-то?! – Каменаши слизнул алый мазок, как будто оставленный акварельной кисточкой, с костяшек и обеспокоено развернул к себе лицо Томохисы.
-Да, в порядке все, - оправдывался тот.
-Дай посмотреть!
Ямапи подчинился заботливым рукам, послушно подставляя лицо и закрывая глаза. Чужие пальцы нежно коснулись разбитой нижней губы и чуть помедлив, легко погладили верхнюю.
-Говорю же, ничего страшного, - почему-то сквозь зубы произнес Томохиса и подумал: «Совсем как девушка», некстати чувствуя непонятное возбуждение. Если бы сейчас рядом с ними материализовался призрак Аканиши, Ямапи был бы ему благодарен.
Потом они сидели на корточках, глядя на яркие искры, с треском сыпавшиеся на песок, иногда отползая, чтобы сменить погасший фейерверк.
Каменаши ловил себя на том, что постоянно пялится на разбитую губу Ямашиты. Тот время от времени быстрым движением языка слизывал выступающую каплю крови и сплевывал под ноги.
-Слушай... – осторожно начал Томохиса, старательно разглядывая обгоревшую палочку от бенгальского огня, которую вертел в пальцах, - все хотел сказать. Ты… - он помолчал, подыскивая слова, и наконец cкомкано закончил: – Ты молодец. Видел репортажи с ваших концертов.
-А ты чего ожидал? Только не поддавайся всеобщей паранойе и не разговаривай со мной как со смертельно больным. Все в порядке.
-Точно?
-В полном. Он выбрал то, что выбрал. И знаешь, я чувствую облегчение.
Каменаши поднялся и зарыл носком ботинка рожок от фейерверка в песок.
-К тому же, будь оно по-прежнему, еще один Новый год был бы испорчен. А так - все просто отлично.
-Прости, - Ямашита тоже разогнулся и вытер, запачканные сажей ладони о бедра и, прочитав во взгляде Казуи вопрос, пояснил: -Нуууу…. Получается, я тоже портил тебе праздники… Вместе с ним.
-Интересно, как бы сложились наши отношения, если бы между нами не стоял он? – задумчиво произнес Каменаши, разворачивая упаковку онигири.
Ямашита вздрогнул:
-Тебе это действительно интересно?
-Гипотетически, - в усмешке Каме он прочитал иронию: - Как про Сюдзи и Акиру.
На Томохису вдруг из какого-то открывшегося временного портала дохнуло их совместное прошлое.
-А помнишь тот дурацкий пожар? - замявшись, спросил он.
-Я все помню, - отрывисто бросил Каме, прерывая, и сунул в руки Ямапи рисовый треугольник.
-Иногда я жалею, что не умею совершать ошибки, - посетовал Ямашита отходя к воде и отпинывая в прибой вынесенный им на берег сломанный прозрачный зонт.
Каменаши подозрительно молчал в стороне, и его фигура выделялась в лунном свете, как нарисованный тонким грифелем силуэт.
-А я больше не хочу совершать ошибок, - проронил Казуя, отворачивая лицо от ветра и соленых брызг. – Я для этого уже слишком взрослый.
-Без ошибок… Как-то и вспомнить нечего, - еле слышно произнес Ямашита, обхватывая себя за локти: сырой воздух проникал под одежду, холодя разгоряченную их поединком кожу.
«Ну вот, опять накатило. Не вовремя-то как», - чтобы отвлечься Томохиса уставился на мигающий вдалеке маяк и вспышки фейерверков. Жизнь вместо того, чтобы течь гармонично и размеренно, к чему всегда стремился Ямашита, насмотревшись на американские горки родительского брака, отдавала затхлостью стоящей воды. Она как будто стояла на месте. Клубы, друзья, тусовки, съемки, концерты, девушки создавали иллюзию динамики. Томохиса подумал, что завидует Каменаши, который, наконец, расставшись с Джином, придал своей жизни ощутимое ускорение и сейчас прямо на глазах Ямапи уносится в рассвет на своей новой машине, как герои в финале американских фильмов. Девушкам рядом с Ямашитой было нестерпимо скучно, и они всегда уходили. Да, Томохисе и самому с собой было скучно. Разрыв с Кейко-тян Пи воспринял как диагноз собственной никчемности и неполноценности.
Поэтому что может быть горче, чем встречать Новый год на промозглом берегу с бывшим коллегой, которому, в общем-то, самому некуда податься и который… который… Ямапи неожиданно обняли сзади, и парень замер.
-Жалеешь, что не совершил «ошибку»… тогда? – тихо спросил Каменаши, уха Ямашиты коснулось теплое дыхание. Грудную клетку как будто сдавило. От воспоминаний, от застарелых сомнений, медленно разворачивающихся внутри, как лепестки спрессованного зеленого чая в горячей воде.
-Иногда, - одними губами выдохнул Томохиса. – Например, сейчас, – и повернулся в этих согревающих объятиях.
Глаза Каме больше не смеялись, наоборот, Казуя смотрел на него понимающе и немного грустно.
-Тогда… Я пропустил что-то очень важное. Я мог многое понять о себе, но… растерялся, испугался… - признался он скорее самому себе, чем Каменаши. - С тех пор у меня как будто ничего не получается ни по жизни, ни с девушками…
-А с парнями?
-Дурак, - беззлобно отозвался Ямашита, вышагнул из объятий и присел на корточки у покушающегося на его дорогие ботинки прибоя.
-А я в тебя тогда немного влюбился, - усмехнулся Каменаши. – Даже жалел, что все лишь из-за проигрыша, а не по-настоящему.
-Я тоже…
-Э-э-э? – Казуя недоверчиво посмотрел на сгорбленную спину.
-Теперь-то я это понимаю.
Каме неловко шагнул к Ямапи, передумал, отступил, взъерошил волосы, закусил губу. Эта ночь не поддавалась никакому объяснению. Оказывается тогда…
Захотелось толкнуть Ямашиту, чтобы тот ткнулся носом в мокрый песок, со всей силы пнуть его куда-нибудь, да хоть в живот, чтобы ему тоже стало больно, как тогда Каменаши… Потому что нет ничего хуже, чем влюбиться в лучшего друга своего парня. К тому же натурала. К тому ж такого до отвращения правильного и успешного. И жить с этим не один год, мучительно стараясь забыть.
-Поехали, а то окончательно замерзнем, - вместо всего этого сказал Каме и решительно направился к машине.
Ямапи немного посидел на берегу, собираясь с мыслями, принимая необходимое в данный момент решение и, оступаясь и ругаясь сквозь зубы, вскарабкался на насыпь.
-Послушай, - заглянул он в салон Мерседеса. – Как ты смотришь, чтобы сегодня закончить то, что было тогда… Ну… я не прочь совершить «ошибку».
Глаза Казуи распахнулись, в пальцах замерла сигарета.
-«Всего на один день, а потом можешь даже не смотреть в мою сторону», - произнес Томохиса давно забытую фразу и приподнял бровь. Каме глядел в эти непроницаемые глаза и силился понять, какая нечисть укусила Ямапи, пока они топтались на берегу.
-Ладно, забыли, - буркнул Ямашита, забираясь в машину.
-Н-нет.
Каменаши покачал головой, и по его губам скользнула тонкая улыбка.
-Почему бы и нет? – он прошелся намеренно липким взглядом по Томохисе, намереваясь его смутить, но Пи не смутился, а только хмыкнул.
– Только никаких ошибок! Я больше не заморачиваюсь за всю эту романтическую хуйню, - уточнил Казуя.


-В этой деревне есть хотя бы отель? - машина медленно ехала по притихшей улице, Каменаши пристально всматривался в темноту.
-Вон там что-то светится, - полумертво пробормотал Ямашита, откидывая голову на спинку.
-Уверен, что не передумаешь? – Каме старался не глядеть на его, какой-то обреченный профиль. У него самого подрагивали пальцы, и парень крепче вцеплялся в руль.
-Нет.
-Может, возьмем что-нибудь выпить?
-Нет.
-Ну, как знаешь…
Томохиса старался ни о чем не думать. Он просто позволил Каме взять инициативу в свои руки: искать отель, покупать презервативы, поддерживать их такую странную беседу. Пи знал, что ему необходимо на это решиться, иначе, он так и будет жить дальше в своей затхлой заводи, мучаясь от сомнений, ежедневно ощущая себя трусом и конформистом. И в стремной предсказуемой жизни продолжать винить только свой давнишний испуг.
Звонок Аканиши его несомненно бы отрезвил, но тот, видимо, уже пребывал в таком состоянии, когда забывают даже про лучших друзей.
В прострации Томохиса наблюдал, как Казуя общается с пожилым человеком за стойкой администратора придорожной гостиницы, принимает поздравления с праздником и сам желает всего наилучшего в Новом году, а потом возвращается к нему, безмятежно вращая на пальце колечко пластикового ключа.
-Ты в порядке?
-Унн…
И вот они уже поднимаются по лестнице на второй этаж, и Ямашита не может оторвать взгляд от беззащитной бледной полоски кожи между поясом куртки и ремнем джинсов; от крохотной родинки в основании виднеющийся ложбинки, потому что этот чертов Каменаши не носит нормальных трусов. Он вообще их носит?
От пошлейших мыслей, которые цеплялись за это нехитрое предположение, Пи только сильнее стиснул зубы.
Каме уверенно шел по коридору, как будто вырос в придорожных отелях, его остроносые ботинки, смахивающие на невысокие сапоги, морщили истоптанную ковровую дорожку.
-Часто бываешь в таких местах? – спросил Томохиса, чтобы отвлечься.
-Случается, - небрежно отозвался Казуя.
У Ямапи вертелся на языке другой вопрос: «А Джин-то знает?», но он подавил реплику. Лучше не лезть в это, потому что с детства наблюдал за их легендарной кизуной. Сначала за неразлучными мальчишками, потом за влюбленными подростками, за ссорящимися любовниками, за остывающей друг к другу, уставшей от нелегких характеров почти семейной парой. Сколько раз он выслушивал жалобы Аканиши, говорил какие-то успокаивающие слова, выполнял функции духовника и психоаналитика одновременно, болезненно при этом вспоминая, какими теплыми были кончики пальцев у Каменаши, когда тот передавал ему сигареты за обшарпанными складскими помещениями. Как было весело и страшно дурачиться на съемочной площадке, чувствуя спиной изумленные взгляды «одноклассников», и замечать, как у режиссера выступает на лбу испарина от их чудачеств. А потом слушать рассерженный свистящий шепот Казуи: «Обязательно надо было руками в штаны лезть? Ты такой иногда идиот, знаешь ли!».
Дорога до номера была бесконечной, как в замедленной съемке или в мистическом триллере. Минуты растянулись и вместили в себя целую жизнь, как, говорят, бывает при клинической смерти. Сразу вспомнилось все, что связывало его с Каме и Джином: и как Ямашита старался не морщиться и не выдавать себя с головой, когда Аканиши негодовал по поводу того, что «этот мудак наебал всю группу», или «эта беспринципная сучка дает себя лапать кому попало»; и как, презирая себя за безотказность, караулил, охранял АКаме в сортире агентства, вздрагивая от каждого глухого удара о пластик, или как молча гладил по голове пьяного рыдающего друга, когда Каменаши связался с той своей старой теткой…
Каме скинул у порога ботинки, одним движением стряхнул куртку, стянул футболку, взялся за ремень, как парни из Коат Веста – как-то Джин приволок с собой такое видео. Спохватившись, Казуя развернулся к неуверенно мнущемуся у порога Томохисе.
-Иди сюда, - и протянул руку, склонив на бок голову.
Ямапи сглотнул. Каменаши совсем не походил на Сюдзи. Ни фигурой, ни пластикой, ни взглядом. Не было никаких костей, которые запомнились Ямашите, ни обманчивой хрупкости, ни огромных глаз, в которых дрожала влажная чернота. Это был совершенно чужой Каме. И Пи отступил.
-Ладно, я пойму, - улыбнулся Каменаши, падая в кресло.
Томохиса вздохнул, снял курточку и опустился в кресло напротив.
-Ты меня тогда довел в конец своим проигрышем, - Каме повел обнаженными плечами и привычно вытащил из кармана джинсов мятую сигаретную пачку, предлагая.
Ямашита замотал головой:
-Не могу больше. В жизни столько не курил, как сегодня. Да, и для голоса вредно.
Казуя кивнул.
-В общем, я потом стал представлять себе всякую чушь…. Ну ты, понимаешь? – и продолжил с легким смешком: - Даже Джина пару раз Акирой назвал. Что потом было!
-Серьезно? – Ямашита слушал и не верил.
-Ага…
-Кажется, мы тогда заигрались, - Томохиса озадаченно потер переносицу.
-Точно. И что самое досадное: я ничего не мог понять. Меня как будто переклинило. Джин бесился. Я его лю… В общем, я знал, что мне нужен только он, но почему-то мечтал об Акире. Думал, гормоны.
-А мне почему не сказал? – глухо спросил Пи.
-Смеешься? Во-первых, ты бы ни за что не стал предавать друга, хотя мы на тот момент и расстались. Во-вторых, я считал это минутным помутнением и результатом вживания в роль, как у того русского режиссера...
-Станиславского.
-Вот-вот…
-Я помню, было так классно, а потом оно резко закончилось. Я даже понять не мог, почему вдруг все стало плохо…
Каменаши поежился и растер плечи:
-Вообще-то холодно. Так ты как?
Ямашиту, несмотря на одежду, знобило:
-Наверное, все же нет.
-Почему? – глаза Казуи сузились.
«Я опять трушу… Как тогда», - Томохиса зажмурился.
-Ты не Сюдзи.
Каменаши расхохотался, стуча себя кулаком по коленке, и Ямапи тоже облегченно рассмеялся.
-Вообще-то, я – Сюдзи, - внезапно оборвал смех Каме, поднимаясь, мягко подошел к Ямашите и взъерошил его волосы. – Только мы с тобой выросли, Акира-кун. Расстались и встретились снова. Спустя шесть лет.
Как во сне Ямашита позволил Казуе расстегнуть пуговицу на своей рубашке.
-Тебе ведь это нужно?
Томохиса сдавленно кивнул, понимая, что Каме на самом деле прав. От призраков прошлого надо избавляться.
-Я сам, - отвел он руки Каменаши.
Каме сунул большие пальцы за ремень своих джинсов и, переминаясь босыми ногами на холодном полу, наблюдал за Ямашитой. На счет себя он давно не заблуждался: его привлекали спортивные тела бейсболистов, смазливые порочные мордашки юниоров, блестящие и на вид сладкие, как чупа-чупс, губы Уэды. Его возбуждали внушительный нос Накамару и широкие плечи Танаки. После горько-сладкой, как дорогой ликер, связи с Коизуми-сан к женщинам его больше не тянуло – слишком тяжелым оказалось похмелье.
В Ямашите Казуе нравилось все: сосредоточенность в каждом движении, с которым Пи снимал одежду, аккуратно складывая ее на стул – ни фига не Акира; напружиненные мускулы, как у породистого тренированного дога, вообще вся его недавно приобретенная худоба, демонстрирующая не слабость, а выносливость; темные волосы, закрывающие пол лица, когда парень нагибался, чтобы стащить джинсы; рельефный торс с небольшими четкими ореолами сосков; резкие скулы и черные непроницаемые глаза.
В паху налилось – он снова, как шесть лет назад, хотел Ямашиту Томохису, только больше никто не вставал между ним и его непреодолимым желанием.
Ямапи разделся и нерешительно присел на застеленную кровать, в свою очередь, глядя, как неспешно снимает джинсы Каменаши. Вне сцены, он это делал обычно, без всякого намека на эротику. Но все равно что-то концентрированно сексуальное сквозило в каждом его жесте: как Казуя откидывал волосы со лба, как сдувал вновь и вновь падающую на глаза челку, распрямлял позвоночник, потягивался, иронично улыбаясь, не смущаясь свидетельства своего возбуждения. Ямапи впитывал в себя этот образ расслабленного и в то же время собранного Каменаши, чертовски уверенного в том, что он делает, в том, что должно произойти.
Ямашита закрыл глаза.
Сначала были волосы, скользнувшие по груди, мягко, как беличьи кисточки, которыми он любил в детстве щекотать себе щеки на уроке рисования. Потом – губы, теплые, слегка сжимающие кожу между ключицами, дразнящие сосок. Руки – эти руки определенно знали, как и где касаться. Бедра Пи выгнуло дугой навстречу ласке. Никакой иллюзии нежных девичьих ладошек – наоборот, сильные, властные, широкие движения, заставлявшие ходить ходуном грудную клетку, вызывающие какие-то необъяснимые хрипы в горле. Ямашита чувствовал себя глиной, из которой умелые руки скульптора создают произведение.
Томохиса рискнул открыть глаза – и утонул в других, затуманенных желанием, откровенным, бесстыдным. От этого зашумело в ушах, а голова налилась свинцом, отказываясь отрываться от подушки. Не тощий, почти бестелесный Сюдзи, а вполне себе подкаченный, давным-давно не худой Каменаши Казуя, с плавным, но вполне мужественным контуром холеного тела.
Как ни странно, Томохисе было не дико лежать обнаженным в кровати, придавленным к матрасу горячим телом другого парня. Он тысячу раз видел голого Казую в общих душевых, в онсене, в квартире Джина, когда иногда заезжал к тому до полудня и заставал знаменитую парочку в постели. Его уже ничего не могло смутить. Разве только своя реакция. Нет, вид облизывающего сухие губы Каменаши не возбуждал. Но вот ласки, вездесущие, как у индусского бога, руки, жесткие поцелуи в вену у горла, царапающие соски мелкие зубы, все это извивающееся в порыве собственного удовольствия тело – заставляло кровь пульсировать и приливать к паху.
Тело плавилось, член требовал разрядки. Томохиса загребал ногами простыни, непроизвольно усиливая трение. Но Каме почему-то медлил, его рука кружила вокруг паха Ямашиты, но не давала того, что было нужно.
Ямапи прохрипел что-то бессвязное – никакая девушка не доводила его до исступления одними руками, губами и языком. Без минета…
Пальцы Казуи уже ласкали его губы, проникая внутрь, задевая зубы и преодолевая их слабое сопротивление.
-Что? – непонимающе просипел Томохиса, подчиняясь и всасывая солоноватые пальцы.
Каме усмехнулся и коленом надавил на его член, Ямапи задохнулся, болезненно морщась.
Пальцы выскользнули из его рта, на их месте возник язык, и Томохиса отдался глубокому поцелую, накрывающему с головой, как тяжелые волны, из которых уже не вынырнуть, не выплыть из наваждения. Они целовались жадно, как будто мечтали об этом все шесть лет, не обращая внимания ни на металлический привкус разбитых губ Ямашиты, ни на резкие, пошлые звуки, которые издавали. Перед зажмуренными глазами плясали разноцветные точки. «Ксо. Чего же я закрываю глаза? Как девка». Член готов был лопнуть, и когда Каме наконец накрыл его своей рукой, резко обнажая головку, Ямашита чуть не излился во влажную ладонь. Отрезвило его настойчивое движение пальцев вокруг сфинктера. Тех самых пальцев, которые он так страстно вылизывал.
-Будет больно? – хрипло спросил он прямо в ухо целующего его шею Каменаши.
-Доверься мне, Акира.
И от такого знакомого голоса, называющего его привычным именем, Томохиса расслабился: Сюдзи никогда не сделает Акире ничего плохого.
Другой рукой Казуя закинул ногу Ямапи себе на бедро, продолжая мягко давить пальцем на сжимающиеся мышцы. Нырнул вниз, помогая себе языком, обильно смачивая слюной.
Ямашита без единой мысли глядел в потолок, так и не чувствуя ожидаемого дискомфорта. Он старался не представлять, как все происходящее выглядит со стороны, как смотрится голова Казуи между его ног, и что в данный момент делают пальцы и язык Каменаши.
Ощущения, приятные и расслабляющие, как сеанс массажа, ну, да, странного интимного массажа. «Лечебного», - пришло в голову, и Ямашита, не удержавшись, хмыкнул, но тут пальцы задели внутри какую-то точку, должно быть ту самую, про которую все уши прожужжал ему Джин, потому что тело буквально подбросило и свело в сладкой судороге.
-Нет, - Каменаши мгновенно сомкнул пальцы на основании его члена, не допуская преждевременной разрядки; улыбнулся, блестя губами и подбородком, довольный, естественный в этой сводящей с ума чувственности. Если бы Казуя эффектно вытер губы, проведя тыльной стороной ладони, как на концерте, это бы не вызвало у Ямашиты никакой реакции, но сейчас… Пи терял рассудок.
Каме вернулся к своему предыдущему занятию, и Томохиса уже не соображал, что делает: стонал, подтягивал колени, бился в сильных руках и, наконец, обессиленный, но неудовлетворенный, распластался на простынях, безвольно позволяя Каменаши дернуть себя за бедра.
-Черт, - только и вырвалось у него, когда он почувствовал в себе чужую плоть - вот так сразу, целиком - и удивился – не такая уж сильная боль.
Прежде чем закрыть глаза Ямапи заметил настенные часы – с ума сойти, Каме возился с ним больше часа – и провалился в измененное состояние сознания, где были только плавные движения в его теле, накатывающее удовольствие, твердые плечи под лодыжками и стискивающие бедра до синяков чужие пальцы.
Каме двигался медленно, без лихорадочных фрикций, в которые Ямапи обычно срывался сам, когда был с девушкой. Железная выдержка Каменаши проявилась и тут, и, честно, Пи был ему за это благодарен.
Каме сдерживался, это было заметно по закушенной губе и складке между бровями, которые увидел Ямашита, когда осмелился открыть глаза. Рука Каменаши теперь ритмично скользила вдоль члена Томохисы.
Ямапи вымученно улыбнулся Каме и неожиданно кончил. Казуя замер, дожидаясь, когда ослабеет пульсация в плоти под его рукой, чтобы потом в несколько размашистых движений догнать Ямапи.
-Это было… М-м-м… - Ямашита попытался подыскать слово, но ни одно определение его не устраивало. - Феерично, - произнес он и задержал дыхание.
Каме улыбнулся и ткнулся носом куда-то в макушку Томохисы.
-Попробуешь сверху? – услышал Ямапи мягкий шепот и слегка отодвинулся, чтобы посмотреть на без сил лежащего рядом Казую: плечо, выделяющийся на белизне подушки локоть, всю эту бесконечно длинную спину, прекрасно сохранившуюся тонкую талию и неожиданно идеально округлые ягодицы. Ямашита медленно провел ладонью вдоль позвоночника Каме, собирая остывающую влагу.
Кожу приятно холодило. Между ягодицам немного зудело, напоминая о только что произошедшем. Пи закатил глаза и откинулся на подушки.
-Все еще не веришь? - Каменаши спрятал усмешку в сгибе локтя.
-Не поверишь тут… – хмыкнул Ямашита и поморщился, сжимая ягодицы.
-Тогда можешь на мне отыграться, – рассмеялся Казуя и, привстав, прогнулся в спине, демонстрируя всю свою гибкость, как ласкающийся ручной хорек.
-Да, хватит уже… Наигрался, - Ямапи сел и потянулся за одеждой.
Каме вытянулся на матрасе и молча наблюдал за ним из-под упавшей на глаза челки.
Томохиса поднялся, застегивая джинсы, задумчиво прошелся по номеру, как будто прислушиваясь к своему внутреннему состоянию, стараясь уяснить степень возможных повреждений, и облегченно выдохнул.
-Спасибо, - сказал Пи и обернулся к Казуе. – Правда. Спасибо. Я теперь точно знаю, что если бы мы сделали это тогда, в моей жизни все равно ничего бы не изменилось. Ты бы не разлюбил Джина, а я бы так и не смог полюбить тебя. Наверное, все же потому, что ты мужчина. Короче, не в нас дело. Это просто я сам мудак.
-Тебе от этого легче?
-Намного. Я больше не хочу тормошить прошлое, прислушиваться к себе, сомневаться, чувствовать себя в какой-то степени предателем… Зато могу спокойно пойти выпить с тобой пиво.
-В любом случае, Аканиши тебя убьет, - Казуя лениво выполз из кровати и осторожно ступая босиком по ледяному полу приблизился к Пи, обнимая и устраивая подборок у того на плече.
-Вы же расстались…
-Поверь, для убийства это не имеет значения.
Томохиса остановил взгляд на их отражении в зеркале: Каме, растрепанный, довольный и совсем не обижающийся на поведение Ямашиты, был очень хорош. Если бы Пи мог ценить мужскую красоту...
-Знаешь, я рад, что мы… э-э-э… стали ближе, - мурлыкнул Каменаши и укусил того в плечо сквозь рубашку.
-Слуш-шай! – Ямашита нахмурился. - Кончал бы ты это. Тебе такое блядство ужасно не идет. Одевайся что ли, замерзнешь.
-Отлично! Погнали, выпьем пиво! – в Казуе будто переключили модуль, он шлепнул Ямашиту по обтянутой джинсами заднице и начал одеваться.
-Кстати! – замер он с носком в руке. – С Новым годом!
-Просто охренеть, как он у меня начался!

КОНЕЦ